Песни

Слова Сергея Плотова, музыка Юрия Луценко, исполняет Евгений  Тарло.

Шоколадная ложь у нее на губах,
А душа — из цветного льна.
Заставляет меня позабыть о делах,
Это может она одна.

Заезжаю на час и опять до утра
До рассвета в ее плену.
И зачем вспоминать, что там было вчера,
Я желаю ее одну.

Иногда она бывает нежная,
Иногда — бездумная и грешная,
Иногда — танцует в полумгле,
Иногда — летает на метле.

Иногда бывает резкая,
Иногда — тигровая и дерзкая.
Иногда ей нужно быть одной,
Но всегда любовь ее со мной… Со мной.

Повторяю рукой очертания форм,
Не знаком нам обоим страх.
У нее в глубине начинается шторм,
Это вижу в ее глазах.

Не хочу выяснять, что там было до нас,
Лишь одно изменить нельзя.
Я ее оценил, словно редкий алмаз,
И сегодня она моя.

Иногда она бывает нежная,
Иногда — бездумная и грешная,
Иногда — танцует в полумгле,
Иногда — летает на метле.

Иногда бывает резкая,
Иногда — тигровая и дерзкая.
Иногда ей нужно быть одной,
Но всегда любовь ее со мной… Со мной.

Номер в пустом отеле,
Целую ночь метели,
Снежные в окнах ели,
Звезд ледяная нить.

Номер в пустом отеле,
Встреча среди недели.
Как мы с тобой посмели
Так обо всем забыть.

Как мы с тобой могли
Так утонуть в любви?
Помню глаза твои,
В комнате полумрак.

Как мы с тобой могли
Не ощущать земли,
Остановить часы,
Как же случилось так?..

Номер в пустом отеле
Снится тебе ночами.
Остров моей печали
С видом на зимний парк.

Номер в пустом отеле
С тихими голосами.
Мы виноваты сами,
Что получилось так.

Как мы с тобой могли
Так утонуть в любви?
Помню глаза твои,
В комнате полумрак.

Как мы с тобой могли
Не ощущать земли,
Остановить часы,
Как же случилось так?..

Тихий отель пустой,
Самый разгар зимы,
В омуте ночи той
Вдруг утонули мы.

Помню обрывки фраз,
Было почти темно,
Страсть обжигала нас
Терпкая как вино.

Как мы с тобой могли
Так утонуть в любви?
Помню глаза твои,
В комнате полумрак.

Как мы с тобой могли
Не ощущать земли,
Остановить часы,
Как же случилось так?..

Блики лампы дрожат на стене,
Душный воздух пропитан тоской.
Ни к чему говорить обо мне,
Я всегда был такой.

Этой комнате нужен сквозняк,
Пыльной жизни нарушить покой.
Ставишь чай, только буду коньяк,
Я всегда был такой.

Не менял любовь на пустяки,
Не менял рубли на медяки,
Не менял себя другим подстать,
Не менял и не стану менять.

В наших окнах небесная гладь,
И луна светит желтой дугой.
Все прости, да и брось осуждать,
Я всегда был такой.

Ты проводишь меня поутру,
И во след перекрестишь рукой.
Буду жить, даже если умру,
Я всегда был такой.

Не менял любовь на пустяки,
Не менял рубли на медяки,
Не менял себя другим подстать,
Не менял и не стану менять.

Под ногами просядет порог,
Заскрипит потемневшей доской,
И остаться нельзя, видит Бог,
Я всегда был такой.

Пусть любовь усмиряют года,
Стали волны спокойной рекой.
Вспоминай обо мне иногда,
Я один был такой.

Не менял любовь на пустяки,
Не менял рубли на медяки,
Не менял себя другим подстать,
Не менял и не стану менять.

Жил я славно в первой трети
Двадцать лет на белом свете -
по учению,
Жил бездумно, но при деле,
Плыл, куда глаза глядели,-
по течению.

Думал - вот она, награда,-
Ведь ни веслами не надо,
ни ладонями.
Комары, слепни да осы
Донимали, кровососы,
да не доняли.

Слышал с берега в начале -
Мне о помощи кричали,
о спасении.
Не дождались, бедолаги,-
Я лежал, чумной от браги,
в отключении.

Тряханет ли в повороте,
Завернет в водовороте -
все исправится.
То разуюсь, то обуюсь,
На себя в воде любуюсь -
очень нравится.

Берега текут за лодку,
Ну а я ласкаю глотку
медовухою.
После лишнего глоточку
Глядь - плыву не в одиночку,-
со старухою.

И пока я удивлялся,
Пал туман и оказался
в гиблом месте я,-
И огромная старуха
Хохотнула прямо в ухо,
злая бестия.

Я кричу,- не слышу крика,
Не вяжу от страха лыка,
вижу плохо я,
На ветру меня качает...
- Кто здесь?- Слышу - отвечает:
- Я, Нелегкая!

Брось креститься, причитая,-
Не спасет тебя святая
богородица:
Тот, кто руль и весла бросит,
Тех Нелегкая заносит -
так уж водится!-

Я в потьмах ищу дорогу,
Медовухи понемногу -
только по сту пью,-
А она не засыпает,
Впереди меня ступает
тяжкой поступью.

Вон, споткнулась о коренья,
От такого ожиренья
тяжко охая.
И у нее одышка даже,
А заносит ведь - туда же,
тварь нелегкая.

Вдруг навстречу нам - живая,
Хромоногая, кривая,
морда хитрая.
И кричит:- Стоишь над бездной,
Но спасу тебя, болезный,
слезы вытру я!-

Я спросил:- Ты кто такая?-
А она мне:- Я Кривая,-
воз, мол, вывезу,-
- И хотя я кривобока,
Криворука, кривоока,-
я мол вывезу!

Я воскликнул, наливая:
- Вывози меня, Кривая!
я на привязи!
Я тебе и шбан поставлю,
Кривизну твою исправлю -
только вывези!

И ты, маманя, сучья дочка,
На-ка выпей полглоточка -
больно нервная.
Ты забудь меня на время,
Ты же толстая - в гареме
будешь первая.-

и упали две старухи
У бутыли медовухи
в пьянь, истерику.
Я пока за кочки прячусь,
Я тихонько задом пячусь
прямо к берегу.

Лихо выгреб на стремнину
В два гребка на середину -
ох, пройдоха я!
Чтоб вы сдохли, выпивая,
Две судьбы мои -
Кривая да Нелегкая!

Знать, по злобному расчету
Да по тайному чьему-то
попечению
Не везло мне, обормоту,
И тащило, баламута,
по течению.

Мне казалось, жизнь - отрада,
Мол, ни веслами не надо, ох, не надо -
ох, пройдоха я!
...Удалились, подвывая,
Две судьбы мои -
Кривая да Нелегкая!

Протопи ты мне баньку, хозяюшка,
Раскалю я себя, распалю,
На полоке, у самого краюшка,
Я сомненья в себе истреблю.

Разомлею я до неприличности,
Ковш холодный - и все позади.
И наколка времен культа личности
Засинеет на левой груди.

Протопи ты мне баньку по-белому -
Я от белого свету отвык.
Угорю я, и мне, угорелому,
Пар горячий развяжет язык.

Сколько веры и лесу повалено,
Сколь изведано горя и трасс,
А на левой груди - профиль Сталина,
А на правой - Маринка анфас.

Эх, за веру мою беззаветную
Сколько лет отдыхал я в раю!
Променял я на жизнь беспросветную
Несусветную глупость мою.

Протопи ты мне баньку по-белому -
Я от белого свету отвык.
Угорю я, и мне, угорелому,
Пар горячий развяжет язык.

Вспоминаю, как утречком раненько
Брату крикнуть успел: "Пособи!"
И меня два красивых охранника
Повезли из Сибири в Сибирь.

А потом на карьере ли, в топи ли,
Наглотавшись слезы и сырца,
Ближе к сердцу кололи мы профили
Чтоб он слышал, как рвутся сердца.

Протопи ты мне баньку по-белому -
Я от белого свету отвык.
Угорю я, и мне, угорелому,
Пар горячий развяжет язык.

Ох, знобит от рассказа дотошного,
Пар мне мысли прогнал от ума.
Из тумана холодного прошлого
Окунаюсь в горячий туман.

Застучали мне мысли под темечком,
Получилось - я зря им клеймен,
И хлещу я березовым веничком
По наследию мрачных времен.

Протопи ты мне баньку по-белому -
Я от белого свету отвык.
Угорю я, и мне, угорелому,
Пар горячий развяжет язык.

1968

Вдоль обрыва, по-над пропастью, по самому по краю
Я коней своих нагайкою стегаю-погоняю!
Что-то воздуху мне мало: ветер пью, туман глотаю...
Чую с гибельным восторгом: пропадаю, пропадаю!
Чуть помедленнее, кони, чуть помедленнее!
Вы тугую не слушайте плеть.
Но что-то кони мне попались привередливые...
И дожить не успел, мне допеть не успеть.
Я коней напою,
Я куплет допою, -
Хоть мгновенье еще постою на краю...
Сгину я - меня пушинкой ураган сметет с ладони,
И в санях мня галопом повлекут по снегу утром, -
Вы на шаг неторопливый перейдите, мои кони,
Хоть немного, но продлите путь к последнему приюту!
Чуть помедленнее, кони, чуть помедленнее!
Вы тугую не слушайте плеть.
Но что-то кони мне попались привередливые...
И дожить не успел, мне допеть не успеть.
Я коней напою,
Я куплет допою, -
Хоть мгновенье еще постою на краю...
Мы успели: в гости к Богу не бывает опозданий.
Что ж там ангелы поют такими злыми голосами?!
Или это колокольчик весь зашелся от рыданий,
Или я кричу коням, чтоб не несли так быстро сани?!
Чуть помедленнее, кони, чуть помедленнее!
Вы тугую не слушайте плеть.
Но что-то кони мне попались привередливые...
И дожить не успел, мне допеть не успеть.
Я коней напою,
Я куплет допою, -
Хоть мгновенье еще постою на краю

Где твои семнадцать лет на Большом Каретном
Где твои семнадцать бед на Большом Каретном а где твой черный пистолет на Большом Каретном а где тебя сегодня нет на Большом Каретном
Помнишь ли товарищ этот дом нет не забываешь ты о нем я скажу что тот полжизни потерял кто в Большом Каретном не бывал еще бы ведь

Где твои семнадцать лет на Большом Каретном
Где твои семнадцать бед на Большом Каретном а где твой черный пистолет на Большом Каретном а где тебя сегодня нет на Большом Каретном
Переименован он теперь стало все по новой там верь не верь и все же где б ты ни был где ты не бредешь нет нет да по Каретному пройдешь еще бы ведь

Где твои семнадцать лет на Большом Каретном
Где твои семнадцать бед на Большом Каретном а где твой черный пистолет на Большом Каретном а где тебя сегодня нет на Большом Каретном

Кофе на столе остыл,
Небо за окном молчит.
Ты простишь и я простил,
Расстаемся без обид.

Я не трачу время зря,
И не жду уже давно,
Все, что было для меня —
Черно-белое кино.

Мы с тобой играем роли,
Как в кино летят моменты,
Мы актеры, мы герои,
Время крутит киноленты.

Мы с тобой играем роли
Для небесного партера.
В каждом новом разговоре
У судьбы своя премьера.

Я сегодня все сказал,
Даже спорить не пришлось.
В опустелый кинозал
Мы с тобой заходим врозь.

С тихой грустью обернись
На экранное окно.
Там проходит чья-то жизнь —
Черно-белое кино.

Мы с тобой играем роли,
Как в кино летят моменты,
Мы актеры, мы герои,
Время крутит киноленты.

Мы с тобой играем роли
Для небесного партера.
В каждом новом разговоре
У судьбы своя премьера.

Ты просишь силы поберечь,
Не усложнять, не рисковать.
Но если игры стоят свеч,
То я готов играть.

Набрось иглу на старый диск,
И пусть для нас звучит рояль.
Когда игрок идет на риск,
Ему свечей не жаль.

Вся наша жизнь сплошной брутал,
Я находил и я терял,
Просил защиты у икон,
И все, что есть бросал на кон.

Вся наша жизнь один накал,
Но я иного не искал.
И ты мне в этом не перечь,
Игра была достойна свеч.

В твоих глазах немой вопрос,
Кому из нас уйти пора.
Я обожал тебя до слез,
Но и любовь игра.

Остался дым от наших встреч,
Не повернется время вспять.
Но если игры стоят свеч,
То мы должны играть.

Вся наша жизнь сплошной брутал,
Я находил и я терял,
Просил защиты у икон,
И все, что есть бросал на кон.

Вся наша жизнь один накал,
Но я иного не искал.
И ты мне в этом не перечь,
Игра была достойна свеч.

Казалось, мы не встретиться с тобой,
Казалось, что дороги разошлись,
Но было предназначено судьбой
Тебе одной в мою вернуться жизнь.

И пусть уже другие времена,
Все так же я тобою опьянен.
Давай сейчас присядем у окна
В ночном кафе, где плачет саксофон.

Осенний саксофон
Звучит среди дождя.
Я словно вижу сон
В котором ты и я.

Осенний саксофон
Мелодия дождя.
И я опять влюблен
Так много лет спустя.

В словах твои легко растаял лед.
Ты вновь со мной по-девичьи нежна.
И это платье так тебе идет —
Горячий цвет бургундского вина.

Прости меня за то, что я спросил
Была ли ты счастливой напоказ.
Да я и сам по жизни колесил,
Искал любовь, а встретил лишь сейчас.

Осенний саксофон
Звучит среди дождя.
Я словно вижу сон
В котором ты и я.

Осенний саксофон
Мелодия дождя.
И я опять влюблен
Так много лет спустя.

Корабли постоят и ложатся на курс,
Но они возвращаются сквозь непогоду.
Не пройдет и полгода и я появлюсь,
Чтобы снова уйти,
Чтобы снова уйти на полгода.
Не пройдет и полгода и я появлюсь,
Чтобы снова уйти,
Чтобы снова уйти на полгода.

Возвращаются все, кроме лучших друзей,
Кроме самых любимых и преданных женщин.
Возвращаются все, кроме тех, кто нужней.
Я не верю судьбе,
Я не верю судьбе, а себе - еще меньше.
Возвращаются все, кроме тех, кто нужней.
Я не верю судьбе,
Я не верю судьбе, а себе - еще меньше.

Но мне хочется думать, что это не так,
Что сжигать корабли скоро выйдет из моды.
Я, конечно, вернусь, весь в друзьях и мечтах.
Я, конечно, спою,
Я, конечно, спою, - не пройдет и полгода.
Я, конечно, вернусь, весь в друзьях и мечтах.
Я, конечно, спою,
Я, конечно, спою, - не пройдет и полгода... не пройдет и полгода... не пройдет и полгода.

Сегодня не слышно биенья сердец — 
	Оно для аллей и беседок.
	Я падаю, грудью хватая свинец,
	Подумать успев напоследок:
«На этот раз мне не вернуться,
Я ухожу, придет другой».
Мы не успели, не успели оглянуться,
А сыновья, а сыновья уходят в бой.
	Вот кто-то решив: «После нас — хоть потоп»,
	Как в пропасть, шагнул из окопа,
	А я для того свой покинул окоп,
	Чтоб не было вовсе потопа.
Сейчас глаза мои сомкнутся,
Я крепко обнимусь с землей.
Мы не успели, не успели оглянуться,
А сыновья, а сыновья уходят в бой.
	Кто сменит меня, кто в атаку пойдет?
	Кто выйдет к заветному мосту?
	И мне захотелось: пусть будет вон тот,
	Одетый во всё не по росту.
Я успеваю улыбнуться,
Я видел, кто придет за мной.
Мы не успели, не успели оглянуться,
А сыновья, а сыновья уходят в бой.
	Разрывы глушили биенье сердец,
	Мое же — мне громко стучало,
	Что все же конец мой — еще не конец:
	Конец — это чье-то начало.
Сейчас глаза мои сомкнутся,
Я ухожу — придет другой.
Мы не успели, не успели оглянуться,
А сыновья, а сыновья уходят в бой.

1969

Почему все не так, вроде все как всегда
То же небо опять голубое, тот же лес,
Тот же воздух и та же вода
Только он не вернулся из боя
Тот же лес, тот же воздух и та же вода
Только он не вернулся из боя

Мне теперь не понять кто же прав был из нас
В наших спорах без сна и покоя
Мне не стало хватать его только сейчас
Когда он не вернулся из боя
Мне не стало хватать его только сейчас
Когда он не вернулся из боя

Он молчал невпопад и не в такт подпевал
Он всегда говорил про другое
Он мне спать не давал
Он с восходом вставал
А вчера не вернулся из боя
Он мне спать не давал
Он с восходом вставал
А вчера не вернулся из боя

То, что пусто теперь не про то разговор
Вдруг заметил я нас было двое
Для меня будто ветром задуло костер
Когда он не вернулся из боя
Для меня будто ветром задуло костер
Когда он не вернулся из боя

Нынче вырвалась словно из плена весна
По ошибке окликнул его я
Друг оставь покурить, а в ответ тишина
Он вчера не вернулся из боя
Друг оставь покурить, а в ответ тишина
Он вчера не вернулся из боя

Растаял над Невой вечерний свет,
Погасла золотая полоса.
Я был тебя взрослей на столько лет
И проклинал за это небеса.

Искрился льдом у берега залив,
Морозный воздух обжигал лицо,
А ты стояла голову склонив,
И куталась от ветра в пальтецо.

Город на Неве
Слабость мою прощал,
Я сказал тебе
Все, что всегда скрывал.

Снег летел во мгле,
Над фонарем искрил.
Город на Неве
Наши сердца соединил.

До счастья было несколько шагов,
Исчезли версты долгого пути.
И первый снег сбивая с каблуков,
Ты нежно мне шепнула: приходи.

А после ночь, рассвет, в окне собор,
И поезд мой, и новый день в Москве.
Но я как тайну помню до сих пор
Твои глаза и город на Неве.

Город на Неве
Слабость мою прощал,
Я сказал тебе
Все, что всегда скрывал.

Снег летел во мгле,
Над фонарем искрил.
Город на Неве
Наши сердца соединил.

Пока душа от суеты не впала в кому,
Про неотложные дела скажу жене,
А сам один уеду к озеру лесному
И хоть на час останусь в тишине.

Пока во мне еще не все сгорели нервы,
Скажу друзьям, что вечером с женой,
А сам возьму с собой рыбацкие консервы
И двести грамм настоечки хмельной.

На пустом берегу посижу, покурю,
Расскажу поплавку про усталость свою.
Жизнь несет как волна, режет глаз новизна.
Я устал, мне нужна тишина.

Умеют женщины про все сказать с улыбкой,
И также ласково свою расставить сеть,
Но я устал все время быть волшебной рыбкой,
Их ложь прощать, претензии терпеть.

Историй прошлых перевернуты страницы,
И слишком много теперь неважно мне.
Порой, так хочется уехать из столицы,
Чтоб хоть на час остаться в тишине.

На пустом берегу посижу, покурю,
Расскажу поплавку про усталость свою.
Жизнь несет как волна, режет глаз новизна.
Я устал, мне нужна тишина.

Когда вода всемирного потопа
Вернулась вновь в границы берегов,
Из пены уходящего потока
На сушу тихо выбралась любовь,
И расстворилась в воздухе до срока,
А срока было сорок сороков.

И чудаки еще такие есть,
Вдыхают полной грудью эту смесь,
И ни наград не ждут, ни наказанья,
И думая, что дышат просто так,
Они внезапно попадают в такт
Такого же неровного дыханья.

Только чувству, словно кораблю,
Долго оставаться на плаву,
Прежде чем узнать, что "я люблю" -
То же, что "дышу" или "живу".

И много будет странствий и скитаний,
Страна Любви - великая страна.
И с рыцарей своих для испытаний
Все строже станет спрашивать она,
Потребует разлук и расстояний,
Лишит покоя, отдыха и сна.

Но вспять безумцев не поворотить,
Они уже согласны заплатить,
Любой ценой, и жизнью бы рискнули,
Чтобы не дать порвать, чтоб сохранить
Волшебную невидимую нить,
Которую меж ними протянули.

Свежий ветер избранных пьянил,
С ног сбивал, из мертвых воскрешал,
Потому что если не любил,
Значит и не жил, и не дышал.

Но многих захлебнувшихся любовью
Не докричишься, сколько не зови,
Им счет ведут молва и пустословье,
Но этот счет замешан на крови.
А мы поставим свечи в изголовье
Погибших от невиданной любви.

И душам их дано бродить в цветах,
Их голосам дано сливаться в такт,
И вечностью дышать в одно дыханье,
И встретиться со вздохом на устах
На хрупких переправах и мостах,
На узких перекрестках мирозданья.

Я поля влюбленным постелю,
Пусть поют во сне и наяву,
Я дышу и значит я люблю,
Я люблю и значит я живу.

У тебя глаза как нож:
Если прямо ты взглянешь,
Я забываю, кто я есть и где мой дом.
А если косо ты взглянешь -
Как по сердцу полоснешь
Ты холодным острым серым тесаком.

Я здоров, к чему скрывать!
( http://alllyr.ru/text90636.html )
Я пятаки могу ломать,
Я недавно головой быка убил.
Но с тобой жизнь коротать -
Не подковы разгибать,
А прибить тебя морально - нету сил!

Вспомни, было ль хоть разок,
Чтоб я из дому убег?
Ну когда же надоест тебе гулять?
С гаражу я прихожу,
Язык за спину заложу
И бежу тебя по городу шукать.

Я все ноги исходил,
Велосипед себе купил,
Чтоб в страданьях облегчения была.
Но налетел на самосвал,
К Склифосовскому попал,
Навестить меня ты даже не пришла.

И хирург, седой старик, -
Он весь обмяк и как-то сник, -
Он шесть суток мою рану зашивал.
А как кончился наркоз,
Стало больно мне до слез:
Для кого ж я своей жизнью рисковал?

Ты не радуйся, змея,
Скоро выпишут меня!
Отомщу тебе тогда без всяких схем.
Я те точно говорю:
Остру бритву навострю
И обрею тебя наголо совсем.

Здесь лапы у елей дрожат навесу,
Здесь птицы щебечут тревожно,
Живёшь в заколдованном диком лесу,
Откуда уйти невозможно.

Пусть черёмухи сохнут бельём на ветру,
Пусть дождём опадают сирени,
Всё равно я отсюда тебя заберу
Во дворец, где играют свирели.

Твой мир колдунами на тысячи лет
Укрыт от меня и от света,
И думаешь ты, что прекраснее нет,
Чем лес заколдованный этот.

Пусть на листьях не будет росы поутру,
Пусть луна с небом пасмурным в ссоре,
Всё равно я отсюда тебя заберу
В светлый терем с балконом на море.

В какой день недели, в котором часу
Ты выйдешь ко мне осторожно,
Когда я тебя на руках унесу
Туда, где найти невозможно.

Украду, если кража тебе по душе,
Зря ли я столько сил разбазарил,
Соглашайся хотя бы на рай в шалаше,
Если терем с дворцом кто-то занял.
Соглашайся хотя бы на рай в шалаше,
Если терем с дворцом кто-то занял.

Как засмотрится мне нынче, как задышится?
Воздух крут перед грозой, крут да вязок.
Что споется мне сегодня, что услышится?
Птицы вещие поют - да все из сказок.

Птица Сирин мне радостно скалится -
Веселит, зазывает из гнезд,
А напротив - тоскует-печалится,
Травит душу чудной Алконост.

Словно семь заветных струн
Зазвенели в свой черед -
Это птица Гамаюн
Надежду подает!

В синем небе, колокольнями проколотом,-
Медный колокол, медный колокол -
Толь возрадовался, толи осерчал...
Купола в России кроют чистым золотом -
Чтобы чаще Господь замечал.

Я стою, как перед вечною загадкою,
Пред великою да сказочной страною -
Перед солоно - да горько-кисло-сладкою,
Голубою, родниковою, ржаною.

Грязью чавкая жирной да ржавою,
Вязнут лошади по стремена,
Но влекут меня сонной державою,
Что раскисла, опухла от сна.

Словно семь богатых лун
На пути моем встает -
Это птица Гамаюн
Надежду подает!

Душу, сбитую утратами да тратами,
Душу, стертую перекатами,-
Если до крови лоскут истончал,-
Залатаю золотыми я заплатами -
Чтобы чаще Господь замечал!

Чтобы чаще Господь замечал!

В холода, в холода,
От насиженных мест
Нас другие зовут города, -
Будь то Минск, будь то Брест.
В холода, в холода...

Неспроста, неспроста,
От родных тополей
Нас далекие манят места,-
Будто там веселей.
Неспроста, неспроста...

Как нас дома ни грей,
Не хватает всегда
Новых встреч нам и новых друзей, -
Будто с нами беда.
Будто с ними - теплей...

Как бы ни было нам
Хорошо иногда,
Возвращаемся мы по домам.
Где же наша звезда?
Может - здесь, может - там...

1965

 Нежная Правда в красивых одеждах ходила,
 Принарядившись для сирых, блаженных, калек, -
 Грубая Ложь эту Правду к себе заманила:
 Мол, оставайся-ка ты у меня на ночлег.

 И легковерная Правда спокойно уснула,
 Слюни пустила и разулыбалась во сне, -
 Грубая Ложь на себя одеяло стянула,
 В Правду впилась - и осталась довольна вполне.

 И поднялась, и скроила ей рожу бульдожью:
 Баба как баба, и что ее ради радеть?! -
 Разницы нет никакой между Правдой и Ложью,
 Если, конечно, и ту и другую раздеть.

 Выплела ловко из кос золотистые ленты
 И прихватила одежды, примерив на глаз;
 Деньги взяла, и часы, и еще документы, -
 Сплюнула, грязно ругнулась - и вон подалась.

 Только к утру обнаружила Правда пропажу -
 И подивилась, себя оглядев делово:
 Кто-то уже, раздобыв где-то черную сажу,
 Вымазал чистую Правду, а так - ничего.

 Правда смеялась, когда в нее камни бросали:
 "Ложь это все, и на Лжи одеянье мое..."
 Двое блаженных калек протокол составляли
 И обзывали дурными словами ее.

 Стервой ругали ее, и похуже чем стервой,
 Мазали глиной, спускали дворового пса...
 "Духу чтоб не было, - на километр сто первый
 Выселить, выслать за двадцать четыре часа!"

 Тот протокол заключался обидной тирадой
 (Кстати, навесили Правде чужие дела):
 Дескать, какая-то мразь называется Правдой,
 Ну а сама - пропилась, проспалась догола.

 Чистая Правда божилась, клялась и рыдала,
 Долго скиталась, болела, нуждалась в деньгах, -
 Грязная Ложь чистокровную лошадь украла -
 И ускакала на длинных и тонких ногах.

 Некий чудак и поныне за Правду воюет, -
 Правда, в речах его правды - на ломаный грош:
 "Чистая Правда со временем восторжествует, -
 Если проделает то же, что явная Ложь!"

 Часто разлив по сто семьдесят граммов на брата,
 Даже не знаешь, куда на ночлег попадешь.
 Могут раздеть, - это чистая правда, ребята, -
 Глядь - а штаны твои носит коварная Ложь.
 Глядь - на часы твои смотрит коварная Ложь.
 Глядь - а конем твоим правит коварная Ложь.